Давным-давно, когда в Европе правили темные законы язычества, а Париж был маленькой деревней, дед Мороз, новогодняя елка и подарки не были связаны между собой, каждый из них жил своей собственной жизнью, а Снегурочки так и вообще не существовало. Наши предки считали, что все, что с ними происходит, насылается на них духами природы, обитавшими преимущественно в лесах. У духов был скверный характер, они то и дело норовили сделать людям какую-нибудь пакость: то заморозки насылали в разгар весны и все посевы гибли, то засуху среди лета (и тогда жди пожаров и опять же – гибели посевов), то мор на скотину обрушивался, то половодье приходило. Одним словом – сплошные несчастья.

Поэтому духов, чтобы они совсем уж не распоясывались, надо было периодически задабривать. В декабре в день зимнего солнцестояния наши праотцы всей толпой шли в ближайший лес и передавали жадным до подношений духам свои нехитрые презенты: орехи, яйца и потроха заколотых специально для этой цели двух белых быков. Все это прикреплялось к ветвям, и затем искусно декорировалось кишками тех же быков. Поначалу почетная обязанность сборщика приношений принадлежала омеле – вечнозеленому кусту, который наравне с дубом, как считалось, обладал всяческими чудодейственными свойствами. Впоследствии вместо омелы по каким-то причинам стали использовать ель.

^[1]

Деревья в древности наделялись мистическими свойствами

Как водится – после принятия христианства языческие традиции сохранялись еще длительное время, хотя постепенно и утрачивали свой смысл (как наш обычай печь блины – символ Солнца – на масленницу). Украшать елку потрохами стало считаться дурным тоном, но соблюсти обычай хотелось, поэтому натуральные продукты заменили суррогатами – выточенными из дерева подобиями печенки и почек, а вместо кишок стали развешивать полоски материи. Но, судя по дошедшим до нас свидетельствам, и эта традиция вскоре сошла на нет, сохранившись разве что в глухих районах Европы.

Кто и по какой причине решил возобновить этот обычай и связать его с Рождеством, на сегодняшний день остается загадкой. Одни историки указывают на Лютера, который первый придумал ставить ель у себя в доме, другие говорят, что произошло это событие в славном городе Таллине аж в 1511 году, но этот факт оспаривает другой прибалтийский город – Рига. Дошло до того, что в 2011 году между Латвией и Эстонией разгорелся международный конфликт, названный елочной войной, из-за права считаться родиной рождественской елки. Победил Таллин, но Рига пообещала в долгу не остаться и дать отпор врагу, предоставив веские доказательства того, что первая ель была установлена именно в Риге. Но есть и другие сведения, согласно которым еще в 1419 году пекари немецкого города Фрайбург решили сделать подарок бедноте: в приюте они установили ель и по старой памяти украсили ее фруктами, орехами и сладостями.

Этот обычай – вешать на елку угощения – сохранялся длительное время. По традиции елку доставляли в дома 24 декабря, в сочельник. Родители развешивали на ней угощения для детей и закрывали елочку тканью, а в богатых домах двери комнаты закрывались на ключ. 25 декабря после возвращения с рождественской службы двери торжественно распахивались, и детишки со всех ног мчались срывать с веток вкусности, так что под конец дня от елки оставались рожки да ножки.

^[2]

Рига претендует на звание родины рождественской ели

Но постепенно фрукты и сладости стали заменять игрушками. Легенда гласит, что эта мода пришла все из той же Германии: в одну из зим жители какого-то города не смогли найти достойных украшений для елки. И тогда они обратились к стеклодувам, чтобы те сделали для ели что-нибудь подходящее. Так появились елочные шары и стеклянные бусы, далекие потомки бычьих потрохов.

Традиция приобретала все больше и больше христианских символов, на верхушку елки ставили крест или шестиконечную звезду, символ вифлеемской, к шарам добавились фигурки ангелов, волхвов и овечек, сладости и фрукты стали восприниматься не как жертва лесным духам, а как подношения Младенцу Христу, сверкающие украшения из фольги символизировали свет божественной благодати, распространившейся на мир после рождения Спасителя.

Дед Мороз, который разносит подарки русским детям, тоже родом из далекого языческого прошлого. Славяне почитали его как олицетворение зимней стужи. В сильные морозы избы и деревья начинают издавать треск – лопается замерзшая кора и стволы, отсюда пошли выражения «трескучий мороз» и «мороз трещит».  Мороз трещать, конечно, не может, трещит древесина, но наши предки думали, что это Мороз-воевода ходит по деревням и селам и от нечего делать долбит посохом по избам и деревьям – пугает людей.

Его образ связывался с образом духов смерти. За скверный нрав деда еще называли Трескунцом, Карачуном (окочуриться – окоченеть, карачун хватил – человек замерз), Студенцом. Подарков от божества с таким злобным характером ждать не приходилось, напротив, разумнее было его умилостивлять подношениями: сладкой кашей, подобием современной кутьи, и блинами, которые оставляли на пороге или на подоконнике, и со страхом ждали визита сурового старика: а ну как не вкусу будет ему угощение – застудит избу, заморозит людей насмерть!

И только с середины XIX века дедуля перевоспитался и стал добрым дедушкой Морозом, во многом благодаря сказке В.Ф. Одоевского «Мороз Иванович». В этой сказке зафиксирован первый случай дарения подарков дедом Морозом: Радивица получила от него горсть серебряных пятачков, а Ленивица – сосульку. С этого же времени происходят и первые попытки передачи функций по раздаче подарков от святого Николая деду Морозу, но они в России не прижились.

^[3]

Славянский дед Мороз по замыслу Васнецова был больше похож на обычного крестьянина

Поначалу русский дед Мороз носил обычную крестьянскую одежду – косоворотку, лапти или валенки, овечий тулуп и небольшую шапочку с меховой оторочкой. Позднее художники стали наряжать его в голубой тулуп с белой меховой оторочкой – это классическое одеяние русского зимнего дарителя подарков. И только в начале ХХ века под влиянием западных традиций в России дед Мороз все чаще стал одеваться в красный тулуп и такого же цвета колпак.

^[4]

Вот так изображали деда Мороза в начале ХХ века

Что касается Снегурочки, то ни славянская мифология, ни пантеон друидов не знали такого персонажа. Некоторые исследователи склоняются к мысли, что у кельтов или древних славян существовал суровый обычай в самые сильные морозы привязывать в лесу к жертвенному дереву девушку, которая по замыслу становилась никакой не внучкой, а очередной гражданской женой лесного божества, и чей заиндевелый труп и стал прообразом Снегурочки. Никаких веских аргументов в пользу этой теории нет, факт остается фактом: Снегурочка это чисто русское явление.

^[5]

Дед Мороз и Снегурочка – открытка начала ХХ века

Образ внучки деда Мороза впервые появился в сказке А.Н. Афанасьева, который переработал русскую народную сказку «Снежевиночка», о девочке Снегурке, родившейся из снега. Эту идею потом использовал А.Н. Островский, написавший пьесу «Снегурочка», в которой снежная девочка уже была дочерью деда Мороза и Весны-Красны. По мотивам сказки Римский-Корсаков создал одноименную оперу, пользовавшуюся огромным успехом и способствовавшую быстрой популяризации образа Снегурочки. В то время Снегурочка чаще всего выглядела как маленькая девочка лет 4-5, хотя Васнецов на своих эскизах к опере изобразил более-менее взрослую девушку. Одеяние Снегурочки должно быть белым и расшитым серебром. В советское время как вариант появился голубой с белым полушубок.

В России у всех троих – Рождественской елки, деда Мороза и Снегурочки – сложилась непростая судьба. После революции они, как пережитки враждебного империализма, оказались персонами нон-грата. Под запрет попало не только Рождество, но и ни в чем неповинный Новый год: в 1929 году оба праздника попали в категорию опиума для народа. Опалу сняли только в 1935 году, а в 1937 году советский дед Мороз и Снегурочка впервые появились на новогоднем празднике вместе. С того времени в СССР и произошло объединение елки, деда Мороза и Снегурочки как непременных атрибутов Нового года. Само собой, ни о каких подарках ни на день святого Николая, ни на Рождество не могло быть и речи, поэтому советские дети стали получать подарки на Новый год, а за Снегурочкой окончательно закрепился статус внучки и помощницы деда Мороза.

^[6]

Классический современный образ деда Мороза и Снегурочки

Сейчас наблюдается очередное переосмысливание этих праздников и функций персонажей. В Россию все глубже поникают западные традиции, все больший акцент делается на Рождестве, хотя Новый год у нас, наверное, никогда не перестанет быть одним из главных праздников. И не просто главных, а всенародно любимых независимо от религиозных и политических взглядов. И очень хотелось бы, чтобы они не соперничали между собой, а друг друга дополняли.